МОСКОВСКАЯ ПОКРОВСКАЯ ОБЩИНА СЕСТЕР МИЛОСЕРДИЯ
|
|
Зарождение епархиальных общин сестер милосердия в России. Часть 3 |
|
«Уходя от мира, аскет отрекается от его ценностей и идеалов, избирая путь сораспятия Христу. Тем не менее, отвержение мира не подразумевает забвения заповеди о любви к ближним, - пишет настоятельница Одесского Свято-Архангело-Михайловского женского монастыря игумения Серафима (Шевчик) в предисловии к книге, посвященной Великой Княгине Александре Петровне. - Монах служит человечеству неустанной молитвой о мире всего мира, о благосостоянии, спасении и избавлении от диавола рода людского». Говоря о служении страждущему человечеству монашеских обителей, о так называемой идее «живого монашества», получившей расцвет во второй половине XIX столетия, игумения Серафима точно подмечает: «Однако часто благие дела встречают косность и непонимание окружающих. Им сопутствуют искушения и препоны. Самым неприемлемым для многих было то, что миссия благотворительности совершается в монастыре, где, согласно общепринятым представлениям, нет места широкой социальной работе. Монастырь - дом молитвы и внутреннего духовного делания, считали они, и никоим образом не должен соприкасаться с миром». Игумения Серафима обращает внимание на то, что «в пылу полемики адепты обоих течений забывают, что по учению святых отцов монашеский подвиг должен иметь два крыла: труд и молитву. Без одного из этих крыльев невозможно взлететь к высотам духа. Только вместе они свободно возносят душу в горние сферы, могуче воспаряя над грехом и суетой. Инок должен идти царским путем, не уклоняясь ни направо, ни налево. Именно этот путь угоден Господу и открывает врата спасения».*) Вот, пожалуй, лучший ответ архимандриту Игнатию
и сторонникам строгого аскетического пути монашества. К этому добавим лишь слова святого Апостола Иакова: «Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира» (Иак. 1.27). Обратим внимание еще на один немаловажный факт, о котором уважаемый настоятель Сергиевой пустыни запамятовал: 6 апреля 1866 года, при Высочайшем утверждении определения Святейшего Синода о дозволении учредить Киевский Свято-Троицкий мужской общежительный монастырь с благотворительными заведениями, последовало повеление Императора Александра II, имевшее силу закона Российской Империи: «При учреждении на будущее время монастырей предлагать учредителям соединять, подобно настоящему случаю, с удобствами уединенной монашеской жизни, цель благотворительную или воспитательную, совместным учреждением при вновь образуемом монастыре соответствующих одной из вышеизложенных целей заведений». *)
Государственный закон архимандрит Игнатий не в силах был отменить, а потому и записка, где он пытался доказать невозможность соединения светских благотворительных учреждений с монашескими обителями, как и невозможность совмещения труда и духовной жизни евангельских Марфы и Марии, - выражала лишь его личное мнение. Еще одним возражением о. Игнатию, в реальной плоскости и как бы специально на этот случай, служит Марфо-Мариинская обитель милосердия Московской епархии, учрежденная преподобномученицей Великой Княгиней Елисаветой Феодоровной и возродившаяся в наши дни в лоне Русской Православной Церкви. Оказалось, что забота о ближних с духовной жизнью вполне сочетаются. Да и евангельские сестры прекрасно уживались вместе, взаимно обогащая духовно и помогая друг другу. «У кого есть Марфа трудолюбивая - всестороннее доброделание, и Мария, сидящая при ногах Иисусовых, - внимательное и теплое ко Господу обращение всем сердцем, к тому Сам приидет Господь, и воскресит Лазаря его - дух, и разрешит его от всех уз душевно-телесности, - писал Святитель Феофан Затворник. - Тогда начнется у него истинно новая жизнь, в теле безтелесная и на земле неземная. Это будет истинное воскресение в духе прежде будущего воскресения и с телом».
го архипастыря. Сочувствие его общине моей настолько велико, что он обещает мне всякое содействие для пользы оной. Он говорит мне, что в Петербурге его предупредили против меня, и что он ехал в Псков с предубеждением против этого учреждения. Но когда приехал в общину, - она сделала на него такое благоприятное впечатление, что он не только сочувствует общине, но даже полюбил ее искренно. Так доволен он всеми порядками и действиями сестер обители Владычней, что хотел написать к Морицу и ходатайствовать перед Ее Величеством о продолжении моего управления общиной еще на один год. Трудно мне, Владыко Святый, - это правда, но зато утешительно видеть ту пользу, которую приносят труды наши страждущему человечеству. Молитвы болящих и сирот, надеюсь, помогут мне в жизни загробной. Видимо, и здесь еще, на земле, эта самая молитва хранит меня: сколько зависти, недоброжелательства, насмешек приходится мне переносить и оставлять совершенно безследными, как бы даже незамеченными, и это, признаюсь, из одной только любви к монашеству, для того только, чтоб не разорять дело, для достижения которого положено столько трудов, столько любви и неусыпных забот. Простите, Владыко Святый, и помолитесь, да вразумит меня Господь на трудном пути жизни моей».
Письмом, или, как принято было говорить, отношением от 27.11.1869 игумении Митрофании было объявлено о желании Императрицы Марии Александровны ее дальнейшего управления Псковской Иоанно-Ильинской общиной и в течение следующего года. А в знак признания неутомимых трудов матушки, ее христианского усердия, в особенности при устройстве Псковской общины сестер милосердия, 5 декабря 1869 года Ее Императорским Величеством учредительнице Псковской общины был пожалован золотой наперсный крест, украшенный жемчужинами и драгоценными камнями.
Иоанно-Предтеченскому монастырю отводилась роль опекуна первой образцовой общины. Это положение было закреплено в дальнейшем и в Уставе общины (§ 2), утвержденном Синодом 21 января 1871 года. Имеются все основания предполагать, что негласное пожертвование сделала Иоанно-Ильинской общине общине сама игумения Митрофания, выкупив недвижимость на свои средства и записав ее на рясофорную послушницу Серпуховского Владычнего монастыря Магдалину (Харламову).
4 декабря 1870 года мать Митрофания была извещена о том, что Ее Величеству будет особенно приятно сохранение и в будущем, 1871 году, главного заведования ею этой общиной. 14 ноября 1870 года, в первую годовщину открытия Псковской Иоанно-Ильинской общины сестер милосердия, епископом Псковским и Порховским Павлом на игумению Митрофанию, в благодарность за ее труды и попечение об этой общине, был возложен Высочайше утвержденный крест сестер милосердия. В письме от 23.12.1871 ей был объявлен Всемилостивейший Ее Императорского Величества отзыв в том, что Государыня Императрица, разделяя выраженное Преосвященным Павлом убеждение в существенной пользе, приносимой ею Псковской Иоанно-Ильинской общине, и не сомневаясь в усердной готовности ее посвятить еще свои труды основанной ею общине, просила продолжать управление для поддержания и пользы общины и в 1872 году. Незадолго до наступления нового 1873 года, во многом рокового для матери Митрофании, 17 декабря от Ее Величества Марии Александровны вновь пришло распоряжение, чтобы до утверждения новой начальницы Иоанно-Ильинской общины игумения Митрофания, со свойственным ей самоотвержением, продолжала бы хоть издали свое заведование к пользе и благу учреждения ею созданного и благоустроенного. Вывод из всего сказанного следует один: Устав Псковской Иоанно-Ильинской общины сестер милосердия не был отвергнут Священным Синодом, а напротив – был утвержден им. Отклонен лишь принцип унификации Устава, а это, как говорят в Одессе, «две большие разницы». Игумения Митрофания предлагала проект Устава Псковской общины сделать универсальным для всех впредь учреждаемых епархиальных благотворительных общин, и возможно, слишком поторопилась предложить подобный документ, не учитывая преобладавший настрой в монашестве и Синоде. Не исключено, что пожелание составления унифицированного устава исходило от самой Высочайшей покровительницы общины, расценивавшей Псковскую общину как образцовую для учреждаемых обителей милосердия в других епархиях. Что же касается отклонения Синодом первоначальной редакции проекта Устава, то это было вполне резонно: в самом деле, невозможно заранее предусмотреть все конкретные условия и возможности той или иной создаваемой благотворительной общины, определить количество кроватей, число учениц или наименование учреждаемых при общине отделений. Как мы теперь видим, утверждение о том, что «проект игумении Митрофании был отвергнут», - не соответствует исторической правде. Ошибка уважаемого Петербургского архипастыря легко объяснима: появлению на свет в 2002 году книги Его Высокопреосвященства предшествовала курсовая работа, выполненная еще в 1958 году 29-летним священником Владимиром Котляровым, студентом IV курса Ленинградской Православной Духовной Академии - будущим митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским. Об этом митрополит Владимир сообщает во вступительном слове к читателю его книги: «Много времени прошло с той поры, когда мне, будучи студентом Духовной Академии, довелось работать над курсовым сочинением по истории Сергиевой Пустыни». В эпоху строительства коммунизма, запусков первых искусственных спутников Земли и борьбы с религией - большинство сведений по истории Православия в России было недоступно. Поэтому неосновательное заключение редактора "Русской Старины", закрепленное в книге жизнеописания архимандрита Игнатия, которую молодой иерей Владимир Котляров также изучил, судя по списку использованной литературы, - перекочевало в студенческую курсовую работу, а спустя 44 года - в книгу.
|