Высочайшие покровительницы Московской Покровской общины сестер милосердия: Императрица Мария Александровна (супруга Императора Александра II) и Императрица Мария Феодоровна (супруга Императора Александра III)
Алфавитные списки испытуемых, младших и старших (крестовиц) сестер милосердия Московской Покровской общины сестер милосердия с краткими биографическими сведениями
В большинстве литературных трудов, как современных игумении Митрофании (Розен), так и нашего времени, в которых описывается жизнь и деятельность настоятельницы Серпуховского Владычнего монастыря, учредительницы Московской Владычне-Покровской общины сестер милосердия, - великая подвижница милосердия выставлена в негативном свете. Подобные факты, отражающие отношение к личности и поступкам матушки Митрофании, в том числе в церковной среде, приведены и в очерке "Зарождение в России епархиальных общин сестер милосердия", размещенном на настоящем сайте. Отрадным явлением стала статья Александра Николаевича Стрижева, впервые появившаяся 10 июля 2008 года на портале "Русское Воскресение". Долгое время нам приходилось в одиночестве доказывать ошибочность обвинительного приговора, вынесенного оклеветанной игумении неправедным судом, и необходимость ее реабилитации. Слава Богу, ныне появился единомышленник в лице замечательного русского писателя, известного по десяткам книг и тысячам статей, составителя Полных собраний сочинений Святителя Игнатия Брянчанинова и С.А. Нилуса, автора книг о преподобном Серафиме Саровском, праведном Иоанне Кронштадском, С.А. Нилусе и многочисленных исторических очерков о славных российских людях, книг и фенологических очерков о природе. А.Н. Стрижев был в числе первых, кто в 1980-е годы говорил о необходимости канонизации отца Иоанна Кронштадтского и Царственных мучеников.
Александр Николаевич постарался собрать некоторые факты из жизни игумении Митрофании, используя ее записки и письма, опубликованные в 1902 году в журнале "Русская Старина", мемуары известного юриста, прокурора Петербургского Окружного суда Анатолия Федоровича Кони, а также другие материалы. В конце статьи даны некоторые наши примечания к ней.
Администратор сайта
***
В истории нашей Православной Церкви есть множество примеров самоотверженного служения монашествующих Господу и людям, великого подвига созидания и благоукрашения обителей и в то же время понесших тяжкое бремя несправедливых гонений и клеветы со стороны своих современников. Но труд духовных подвижников не бывает до конца поругаем, с годами их величественный облик предстает во всей молитвенной красоте и вся суемудренная напраслина, возведенная завистниками и причинившая много страданий водителям совести, отрекшимся от мира, меркнет и исчезает, как дым от лица огня, вознесенного любовью к Богу. Такой чистосердечной любовью к Богу горела игумения Владычного монастыря Митрофания, достойная непритворной памяти среди православных людей. Расскажем о ее жизни подробнее.
Игумения Митрофания, в миру Прасковья Григорьевна Розен, родилась 15 ноября 1825 г. в Москве и принадлежала к аристократическому слою русского общества. Ее отец – барон Григорий Владимирович Розен, герой войны 1812 г. – позже (1830–1838) командовал Кавказским краем. 1) Мать – Елизавета Дмитриевна, урожденная графиня Зубова, 2) – отличалась доброжелательным характером и склонностью к добродетелям. В семье почитали православные святыни, водили дружбу с известными лицами. Девочка росла, окруженная заботой и вниманием родителей, ставивших на первое место в воспитании ребенка благочестивое поведение и чистоту помыслов. Поощрялись любознательность, развивающая ум, занятия на вольном воздухе, благотворительные для здоровья, тяга к знаниям. Прасковьино детство прошло в солнечном Закавказье, в окружении всеобщего внимания и исключительной роскоши. Но сердце юной баронессы не склонно было к мирским развлечениям и утехам, оно жаждало уединенных размышлений и спасительных истин. Любила Прасковья рисование. Обучал ее мастерству великий живописец Константин Айвазовский. 3) Потом семью постигло горе: в 1839 году ее отца разбил паралич. Жить пришлось в Москве, в знаменитом Петровском дворце, где Прасковья покоила родителя, оберегая его покидающие силы. Вскоре Г.В. Розен скончался – там же, во дворце. Теперь главным занятием баронессы стало иконописание. 4) Оно утешало в горести и умудряло творческое дарование богомыслием. В 18-летнем возрасте баронессу представили к Высочайшему Двору и затем пожаловали во фрейлины Государыни Александры Феодоровны. Несмотря на придворную церемониальную жизнь, занятия баронессы церковной живописью продолжались. В 1849 году Прасковья Григорьевна написала несколько иконостасов, 5) получив одобрительные отзывы Московского митрополита Филарета (Дроздова), с которым была знакома с детства и чьими назиданиями успешно пользовалась. В простом платье, ничем не отличаясь от других странниц, баронесса Розен посещала святыни родной земли – монастыри и храмы, с их целебными источниками и чудотворными иконами. Так протекало время научения опыту христианского благочестия, глубоко нравственного отношения к труду и людям.
В июне 1852 года Прасковья Розен уходит в монастырь. Митрополит Филарет благословил ее поступить в число сестер Алексеевского монастыря, исстари особо чтимого в Москве. Здесь новоначальную инокиню приняли с радостью, облекли в монашеское одеяние (испытание проходила в миру) и поселили в игуменской келии. Вскоре Прасковья Григорьевна была пожалована щедрой царской милостью и на полученные деньги сумела обзавестись в обители своим корпусочком и при нем иконописной мастерской. Прилежание и точность, любовь к молитве и труду – вот что в первую очередь свойственно новоначальной инокине Прасковье. Она залезала на высокие и шаткие леса в храме, чтобы своими руками расписать иконостас, следила за поставкой строительных материалов в обитель, на свой счет благоукрашала обитель – насадила сад, провела неотложные починки и поновления. И во всем стремилась к простоте, ни в чем не выказывая своего аристократического происхождения: пища и одежда смиренниц, ездила на извозчике, доступном бедняку. С постригом в ту пору не торопились.
В июле 1854 года Прасковья Розен посетила Киев, повидалась там с владыкой Филаретом (Амфитеатровым), весьма ею почитаемым, и тогда же простилась со своим духовником монахом Парфением – аскетом и прозорливцем. На обратном пути в Москву странница побывала в Серпуховском Владычном монастыре, где встретила весьма радушный прием. А 25 сентября все того же 1854 года Прасковью Розен облачили в рясофор и нарекли Митрофанией. Это знаменательное духовное событие стало определяющим в ее жизни. Отныне матушка Митрофания целиком посвящает себя монашескому деланию во славу Божию. А три года спустя митрополит Филарет переводит монахиню Митрофанию во Владычный монастырь, рекомендуя ее как усердную труженицу и ревностную молитвеницу.
В том же 1857 году Матушке досталась часть семейного наследственного капитала – богатейшая мачтовая лесная дача, ценное имущество, драгоценности. Все это ею было превращено в наличные деньги, которые она стала тратить лишь на дела благотворения, не отказывая и в помощи просящим. В ее келье ничто не напоминало об аристократическом происхождении – во всем виделась суровая простота и молитвенный покой. В таком состоянии признается и особенно сближает с другими лишь духовное родство. Во Владычном монастыре в послушание матушке вменялся уход за больными сестрами, лечение их с помощью приглашенного доктора, а также иконописание.
Внутри монастыря монахиня Митрофания выстроила на свои средства двухэтажный каменный дом – в нем разместилась больница, аптека, а также иконописная мастерская. По ходатайству матушки Владычный монастырь перестал быть местом для исправления ссыльных, направляемых сюда по решению церковного и гражданского начальства.
Рясофорная монахиня Митрофания достигла духовных высот, настало время пострига. В ангельский монашеский чин ее постригали 12 июня 1861 года в Вознесенском храме Владычного монастыря. А 2 августа того же года матушку Митрофанию возвели в сан игумении. 6) Сам владыка Филарет вручал ей игуменский посох при словах ободрения и назидания.
Игумения Митрофания, как истинная подвижница и зоркая водительница совести, насаждала в своей обители дух христианского, мирного общежития, поощряя иноческое нестяжание и послушание. Идеал монашествующих, – св. Пахомий – еще в древности подал пример нестяжания собственности: иноки его монастыря сами возделывали пашни, успешно занимались ремеслами, рубили дрова. А трапеза для всех была общей, больница – общей. О монашеском уставе св. Пахомия матушка Митрофания написала большой очерк (напечатан в июньском номере журнала «Странник» за 1869 год). Подпись в конце публикации – скромная, почти анонимная: «Баронесса №№». Подлинное имя автора было раскрыто еще при жизни игумении. Пахомием подсказывалась мысль о воспитании детей при монастыре, чтобы они возрастали и укреплялись в духе благочестия. А полученные ими здесь навыки овладения тонкостями рукоделия и мастерства помогут в дальнейшем на путях самостоятельной жизни.
Игумения вдохновлялась идеалом истинного монашества и смело боролась с препятствиями, порой до изнеможения сил. Весь свой недюжинный талант она положила на алтарь Божий. И первым делом она решила отменить унизительные книжные сборы, чтобы инокини не посылались просить жалкую лепту в мещанские и купеческие дома, а что и совсем ужасно, – в питейные заведения, где равноангельскую жизнь монастырок легко могут унизить и оскорбить. Кружечные и книжные сборы средств всегда считались самыми тяжелыми и опасными послушаниями.
Мать Митрофания все запасы для обители сделала на свои собственные средства. Чтобы улучшить питание сестер, она наладила рыбные ловли на монастырском озере: половина улова поступала в пользу обители, а половина – нанятым рыбакам. На бросовых участках земли при обследовании обнаружилась глина, годная для выработки кирпича и черепицы. Здесь вскоре возникли заводы по формовке и обжигу кирпича, так необходимого для строительных нужд монастыря и его подворий. Был построен еще и собственный известковый завод при камнеломнях. Фабричный люд радовался предприимчивости и заботе о них матушки Митрофании. Да и как не радоваться? Ветхие деревянные лачуги Владычной слободы игумения распорядилась заменить добротными каменными домами – пусть живут хорошо! 7) Монастырские сборы за перевоз через Оку отменила совсем, и там, где когда-то сидела престарелая монашка-сборщица, теперь красовалась замечательная часовня, а при ней книжная лавка, утопающая в цветах.
Из монастырских материалов в Москве было выстроено трехэтажное каменное здание для подворья, а перед самим Владычным монастырем возникла также сложенная из прочного своего кирпича гостиница для прибывающих богомольцев. Матушка распорядилась выстроить конный двор, торговые лавки, сдаваемые в наем, здание народного училища, в котором учились девочки-слобожанки, содержавшиеся на полном монастырском обеспечении. Бывало, когда запоют в храме своими умилительными, звонкими голосами эти девочки в апостольниках покажутся прямо-таки небесными созданиями. Тогда многие находящиеся в храме и в правду плакали от радости – так ликовала душа. А как здесь заботились о странниках: и кормили бесплатно, и устраивали на ночлег безропотно! Собирались же здесь тысячи странников, точнее 30 тысяч в год! И монастырь все благоукрашался, хозяйство его расширялось и крепло; во всем виделся порядок и благочиние.
Монастырская пасека из 100 ульев поставляла душистый воск свечному заводу, устроенному в обители. На скотном дворе появились элитные холмогорские и швейцарские коровы, в овчарнях – романовские овцы, их шерсть шла на изготовление теплых тканей. Своими силами монастырки и сено заготавливали, и на обширном огороде (20 десятин земли) управлялись. Все умели сестры делать сами: прясть, ткать, шить одежду и башмаки; монастырские изделия неизменно вызывали восхищение на больших выставках. Особенным вниманием зрителей пользовалась золотошвейная мастерская, освоившая литургическое шитье. Сама матушка поспевала за сестрами всюду: ходила на сенокос сгребать сено и ставить стога, возила на угодья чай и молоко, чтобы подкрепить трудниц, жила с ними в палатках. Поставило дело так, чтобы монастырские пашни и сенные угодья не перемежались слободскими, а выделялись бы отдельно: так монастыркам работалось спокойнее. В храме игумения Митрофания запретила сестрам поклоняться ей – здесь надлежит поклоняться одному Господу. Московский митрополит Филарет особо отмечал матушкину ревность к благоустройству и благолепию монастыря, отличив ее наперсным крестом и многими похвалами. Кому-то, такое внимание великого иерарха, может быть, и не нравилось – завистники всегда найдутся. Но в ранние годы игуменства недоброжелательство к тому, что так успешно на пользу монастыря совершала Митрофания Розен, открыто выражалось разве что со стороны раскольников, свивших свои гнезда вокруг Серпухова со времен весьма отдаленных.
В монастыре постепенно удвоилось число штатных монахинь и послушниц, тех и других стало по 30 душ. Но сверхштатных сестер насчитывалось 400, и все они в монастыре обрели свой дом, а в лице игумении – родную матушку. И она заботилась добрым делом ответить им на их любовь. Холодный храм она постаралась превратить в теплый: по ее настоянию провели в него духовое отопление, чугунный пол заменили утепленными плитами. И сразу зимнее неудобство позабылось, службу здесь по полному чину правили ежедневно.
В иконописной мастерской с воодушевлением творили богомысленные образы. Так, сестры монастыря помимо отдельных икон расписали еще и придел храма во имя святителей Петра, Алексия, Иоанна и Филиппа. Ризница монастыря обогатилась вкладами самой игумении и приношениями доброхотов. Многие святые иконы украсились золотыми подвесками и бриллиантами. Свой бриллиантовый фрейлинский шифр игумения с радостью передала на переделку для соответствующего церковного украшения. 8) Златокузнецами еще был изготовлен серебряный ковчег и вызолоченный крест на нем. В таком ковчеге хранились частицы мощей святителя Алексия. 9) Особо чтимые иконы облачались в серебряные ризы. Некоторые богомысленные образа принадлежали кисти самой игумении Митрофании. Она своеручно вышила пелену под образ Введения Богородицы. Обветшалые древности святых храмов внимательно реставрировались и тщательно сберегались. Во всем чувствовался просвещенный вкус заботливой настоятельности. В матушкино игуменство Серпуховской Владычный монастырь получил законченное историческое описание.
К 1870 году в монастыре выстроили два огромных сестринских корпуса, оба двухэтажные. Для овощных припасов соорудили вместительный погреб. Возникали новые рукодельни и светлицы. Монастырь хорошел, укреплялся хозяйственно и духовно. По общему мнению, игуменство Митрофании – годы счастливого процветания славной духовной обители.
Исключительно много времени отдавала игумения Митрофания епархиальным общинам сестер милосердия, развернувшим свою деятельность в Москве, Петербурге и Пскове. 10) В деятельность этих общин она вложила всю свою душу, свой ум и свою энергию. И за это же пострадала: была оклеветана и даже судима! Неусыпные заботы игумении в самом Владычном монастыре и в приписанных к нему общинах, 11) жертвенное служение истине в высоком христианском смысле, несмотря на зависть и поношения, – таков был нравственный облик этой необыкновенной подвижницы Божией, личности сильной, энергичной и совершенно бескорыстной, безмерно любящей свое Отечество. Общины сестер милосердия, устроенные матушкой Митрофанией, положили начало широкому вовлечению сестринского участия в дело здравоохранения и лечения раненых воинов, присланных в госпиталь с театра боевых действий. 12) Фельдшерскую подготовку эти сестры милосердия получали именно в общинах, возникших при крупных монастырях. Скажем, Владычне-Покровская община сестер милосердия в Москве насчитывала свыше 400 душ, и все они пребывали на полном иждивении обители. 11) Конечно же, помогали благотворители, да и сама матушка Розен вложила сюда из личных своих фамильных средств огромную по тем временам сумму – 66689 рублей. И цель использования средств – чисто христианская: самоотверженно служить с любовью на пользу ближним. Обителям монашествующие принесли лучшие блага – науку и искусство, вложили в Божие дело всю свою душу.
Между тем уже упомянуты зависть и клевета к игумении Митрофании в усиливались и разрастались. Сектанты-перекрещенцы не могли примириться с тем, как решительно в игуменство Митрофании была искоренена раскольничья их вседозволенность в обители и за ее стенами. Свои злостные измышления они излагали в письмах к Герцену, а тот уже звонил в своем «Колоколе» на всю Россию. Раздражались и торговцы: повышались цены на монастырскую собственность.
Разумеется, огромный объем хозяйственной деятельности, связанный со строительством и содержанием Владычне-Покровской общины сестер милосердия в Москве и таких же еще двух общин в Петербурге и Пскове, 10) требовал значительных средств. И они поступали в основном из монастырской казны, пополняемой доходами от производств, развитых на землях обители, от сестринских вкладов, и в первую очередь от личных вкладов самой матушки Митрофании, но все же определенную роль в финансовом обеспечении общин играли и пожертвования благотворителей. Между жертвователями и монастырем годами складывались самые добрые отношения, основанные на взаимной любви к Богу. Но мирская любовь порой подтачивается искушениями, именно это и произошло в пору игуменства Митрофании Розен уже в 70-е годы, когда Россию на фоне государственных реформ сотрясали разного рода социальные конфликты. Недруги святой обители: раскольники из стана перекрещенцев, обыватели, увлеченные либеральными идеями, да и сами либералы, открыто понашавшиеся атеизмом, – всем им нетерпелось раздуть публичный скандал, чтобы отшатнуть верующих от духовного источника и оплота нравственности – от Церкви Православной.
И вот случай подвернулся. В феврале 1873 г. на стол прокурору Петербургского окружного суда А.Ф. Кони легла жалоба купца Лебедева с претензией к игуменье Владычно-Покровского монастыря Митрофании, которая будто бы подделала векселя на сумму 22 тысяч рублей. 13) По установившейся после судебной реформы практике разбор жалоб подлежал формальному рассмотрению, «невзирая на особы». А ведь духовная особа, какой была матушка игумения, при совестном судебном порядке – недаром в дореволюционное время состояли в судах совестные судьи – оказалась бы вне всякого подозрения. Но теперь, в смутные 70-е годы, взяли верх либералы и прогрессисты, которым ненавистен был сам дух Церкви, ненавистна ее живая связь с трудолюбивым, богомольным народом.
Естественно, не без злорадства формалистов было принято решение о возбуждении судебного преследования против влиятельной, поставленной в исключительные условия игумении. 20 марта 1873 года матушка была арестована и заключена под следствие. 14) К ее делу притягивались все новые и новые подтасованные факты, а разнузданные критики из революционного стана еще задолго до решения суда стали безудержно клеветать и позорить подвижницу, подключая к разбирательству подговоренных лиц и разного рода недоброжелателей. Голоса трезвые и рассудительные во внимание не принимались, поскольку разыгралась драма в угоду атеистов и ниспровергателей традиционной русской жизни. Срочно подтасовывались и другие обвинения, с чудовищными претензиями. И как замечает все тот же прокурор А.Ф. Кони, «никто не двинул для нее пальцем, никто не замолвил за нее слово, не высказал сомнения в ее преступности, не пожелал узнать об условиях и обстановке, в которых она содержится. От нее, с черствой холодностью и поспешной верой в известие о ее изобличенности, отреклись все сторонники и недавние покровители. Даже и те, кто давал ей приют в своих гордых хоромах и обращавший на себя общее внимание экипаж, сразу вычеркнули ее из своей памяти, не пожелав узнать, доказано ли то, в чем она в начале следствия еще только подозревалась» [1].
Были, конечно, чистосердечные люди, кто замолвил за матушку доброе слово. Это, в первую очередь сестры Владычного монастыря, а также духовная дочь игумении Митрофании мать Валерия, в миру баронесса Вера Александровна Боде – настоятельница Страстного монастыря в Москве. 15) В защиту Матушки сказал авторитетное архипастырское слово митрополит Иннокентий. 16) Но голос совести заглушался трескотней лакействующей печати, работавшей на смуту и растление умов. Заурядное по сути дело, связанное с формальными нарушениями по составлению завещательных документов, обернулось в угоду произвола извращением деятельности подследственной, оскорблением и поношением ее личности. О том, как велика была нравственная личность игумении Митрофаниии, сознавали даже ее недоброжелатели. Анатолий Федорович Кони, непосредственно связанны с этим судебным процессом, писал: «Это была женщина обширного ума, чисто мужского делового склада, во многих отношениях шедшего вразрез с традиционными и рутинными взглядами, господствовавшими в той среде, в узких рамках которой ей приходилось вращаться. Эта широта воззрений на свои задачи в связи со смелым полетом мысли, удивительной энергией и настойчивостью не могла не влиять на окружающих и не создавать среди них людей, послушных Митрофании и становившихся, незаметно для себя, слепыми орудиями ее воли» [2]. И далее он пишет, что действия игумении, «не содержали, однако, в себе элементов личной корысти, а являлись результатом страстного желания поддержать, укрепить и расширить созданную ею трудовую религиозную общину и не дать ей обратиться в праздную и тунеядную обитель». 17)
А где же была защита в лице адвокатов и присяжных заседателей? Они не молчали, но вторили в такт обвинению. Так, самый влиятельный из адвокатов той поры Ф.Н. Плевако глумливо восклицал, обращаясь в адрес матушки: «Выше стройте стены вверенных вам общин, чтобы миру не видно было дел, творимых вами под покровом рясы и обители!» 18) Из-за неприязни к духовенству ему, конечно, невдомек было, что под покровом обители в общинах милосердия готовились медицинские сестры, так необходимые в боевых условиях для спасения жизни раненых воинов. Последующие войны подтвердили правильность выбора служения самоотверженных монахинь Всеблагому Богу и людям. Но какое дело до всего этого ненавистникам Православной России, разрушителям трона и алтарей! 19) Неправый суд над матушкой игуменией Владычного монастыря закончился 15 октября 1874 г. 20)По существу, за фиктивные преступления, в угоду либеральному общественному мнению, суд присудил великую подвижницу Божию к ссылке в Енисейскую губернию сроком на три с половиной года с запрещением в дальнейшем покидать Сибирь еще на протяжении 11 лет. Ее лишили сана и всех наград, после чего Сибирь заменили на Ставрополь с поселением в Покровском монастыре. 21) Здесь матушка создала превосходные работы – несколько икон для храмов и архиерейской церкви.
Продолжила она заниматься иконописанием и в монастырях других епархий – Полтавской, Нижегородской и Саратовской. 22) Украшать храмы святыми иконами, молиться и смиренно исполнять послушания и было ее утешением на скорбном пути стяжания благодати Божией. А в 1896 году, с Высочайшего соизволения, мать Митрофания удалилась в Иерусалим, где и пребывала два года. Там она трудилась над сооружением точной копии Распятия Господня с предстоящими, положив в основание полтораста камней с Голгофы, с места обретения Святого Креста, из Гефсиманского сада, от Гроба Божией Матери и от гробницы Лазаря. Эту святыню страдалица пожертвовала Балашовскому Покровскому монастырю Саратовской епархии, где жила в последние годы. 23) Этой обители матушка завещала и другие иерусалимские святыни, в числе их замечательную икону Воскресения Христова. Заметим, что иконы ее письма находились во многих монастырях России, и подошло время вспомнить о них.22) В Палестине игумения Митрофания вела подробный дневник и писала письма. Все ее писания отмечены доброжелательностью и молитвенным вдохновением. Собранные в единую книгу, они послужат на духовную потребу православных людей.
------------------------------------------------------------ [1]. Кони А.Ф. Избранные произведения. Статьи и заметки. Судебные речи. Воспоминания. - М., 1956, с.867–868.
[2]. Там же, с.866.
Александр Стрижев
***
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Отец игумении Митрофании, генерал-адъютант и генерал от инфантерии, был не только героем Отечественной войны 1812 года, но и участником заграничных походов 1813-14 гг., штурмовал Париж. Барон Г.В. Розен - кавалер многих высоких орденов. За успехи боевых действий во время подавления Польского восстания 1830-31 гг. награжден орденом Святого Георгия 2-го класса. С 13.09.1831 г. по 30.11.1837 г. он был командиром Отдельного Кавказского корпуса и главноуправляющим гражданской частью Грузии.
2.Мать игумении Митрофании, баронесса Е.Д. Розен, родилась 19.10.1792 г. – по одним данным, или 09.10.1790 г. – по другим. В обоих случаях еще до того, как ее деду, тайному советнику, сенатору Александру Николаевичу Зубову и всему его семейству, в том числе отцу Елизаветы Дмитриевны - Дмитрию Александровичу Зубову, - в 1793 году был пожалован графский титул. Так что рождена была Е.Д. Зубова дворянкой, но без титула графини.
3.Знаменитого художника-мариниста Айвазовского (17.07.1817 – 19.04.1900) звали Иваном Константиновичем. Он обучал юную баронессу живописи в Москве, куда семья барона Розена переехала в 1838 г.
4.Отец игумении Митрофании, барон Григорий Владимирович Розен, скончался 06.08.1841 г., хотя в опубликованных записках игумении Митрофании почему-то ошибочно указана дата его смерти 20 августа. К иконописи баронесса Прасковья Розен приступила не сразу, а начала этим заниматься только с декабря 1848 г. К сожалению, пока не известен мастер, обучавший ее написанию икон.
5.В 1849 году баронесса написала свой первый иконостас, а за три последующие года - еще несколько иконостасов, пожертвованных ею в бедные храмы и монашеские обители.
6.Матушка Митрофания была назначена настоятельницей Серпуховского Владычнего монастыря 02.08.1861 г. с присвоением ей сана игумении. Само же возведение ее в игуменский сан митрополитом Московским и Коломенским Филаретом, с вручением ей игуменского жезла, состоялось 08.08.1861 г. в домовом храме во имя преподобного Сергия Радонежского, что при подворье Троице-Сергиевой Лавры в Москве.
7.Матушка Митрофания выкупила у крестьян Владычней слободы дома, располагавшиеся близ монастырских стен, чтобы очистить периметр обители от бытового мусора и грязи и придать внешнему виду монастыря достойный вид.
8.По поступлении Прасковьи в Московский Алексеевский монастырь, она свой бриллиантовый фрейлинский вензель, переделав на звезду, возложила на плечо чудотворного Тихвинского образа Пресвятой Богородицы, находившегося в Тихвинском приделе храма Воздвижения Животворящего Креста Господня Алексеевской обители. В богоборческие годы XX столетия Крестовоздвиженский монастырский храм в Красном селе был перестроен под государственное учреждение.
Что же касается Серпуховского Владычнего монастыря, куда матушка Митрофания поступила в 1857 году, - в том же году на венце Божией Матери чудотворной иконы Введения Пресвятой Богородицы во храм, находившейся в Введенском соборе Владычней обители, по всей видимости, пожертвованием самой матушки Митрофании, была устроена корона с драгоценными камнями. Венец и жемчужная риза были украшены различными драгоценными камнями, а на главе и плече Богоматери устроены две звезды из драгоценных камней.
9.На молитвенную память о своей почившей родной сестре матушка Митрофания пожертвовала Серпуховскому Владычнему монастырю серебряный ковчежец с частицей святых мощей основателя монастыря - Святителя Алексия. На ковчежце была выгравирована надпись: "Сей ковчег, с частию мощей Святителя Алексия, Митрополита Московского, принесен в дар обители Владычней монахинею Митрофаниею, - в память сестры ея монахини Алексии, в мире Баронессы А.Гр. Розен, скончавшейся 1860 г. Окт. 7 дня, с благословения Высокопреосвященнейшего Филарета, Митрополита Московского и Коломенского." Где теперь находится сей бесценный ковчежец и сохранился ли он вообще - одному Богу известно.
10.Игумения Митрофания учредила всего две епархиальные общины сестер милосердия, входившие в состав Российской Православной Церкви - в Пскове и Москве. С 1865 г. она оказывала помощь Петербургской Покровской общине сестер милосердия, созданной Великой Княгиней Александрой Петровной, а в 1866-1871 гг. была начальницей этой общины. Однако Петербургская община не была епархиальной, то есть не принадлежала Церкви, и содержалась на средства Великой Княгини Александры Петровны, ее супруга Великого Князя Николая Николаевича, а также взносов и пожертвований в пользу общины частных лиц и государства.
11.К Серпуховскому Владычнему монастырю была приписана со дня ее основания только одна община сестер милосердия - Московская Владычне-Покровская. С 21.07.1878 г. она получила самостоятельность и лишилась приставки «Владычне-», став с этого времени именоваться Московской Покровской общиной сестер милосердия. Думается, что отделение благотворительной общины от монастыря было ошибочным шагом, так как община лишилась мощного донора материальных средств. Что касается инокинь Владычнего монастыря, то они продолжали служить в этой общине и после 1878 года.
