Ангел Ирийской Церкви. Светлой памяти епископа Даниила.
Беседа главного редактора экспертно-аналитического портала
социологического факультета Московского университета «Фонд имени
Питирима Сорокина», ответственного редактора журнала консервативной мысли
«Русское время», члена Приходского собрания московского единоверческого
храма Святителя Николы в Студенцах Михаила Тюренкова с руководителем Патриаршего Центра древнерусской богослужебной
традиции, секретарем Комиссии по делам старообрядных приходов и
взаимодействию со старообрядчеством Отдела внешних церковных связей
Московского Патриархата, доктором теологии, руководителем Патриаршего
центра древнерусской
богослужебной традиции, клириком храма Покрова Пресвятой Богородицы в
Рубцове г. Москвы священником Иоанном Миролюбовым.
- Для начала я хотел бы отметить, что владыка Даниил принадлежал к уходящей плеяде, если можно так выразиться, православной интеллигенции. Cтрого говоря, по возрасту он уже не принадлежал к так называемой «первой волне» русской эмиграции, но по своему дворянскому происхождению, по своему воспитанию и мироощущению он был связан с лучшими традициями белой эмиграции, хотя сам оказался на чужбине подростком в годы Второй мировой войны. Надо заметить, что владыка был всесторонне образованным человеком. Помимо того, что он закончил Джорданвилльскую православную семинарию (одновременно она выдает дипломы местного университета), епископ Даниил постоянно и очень глубоко занимался самообразованием. Владыка на хорошем уровне знал около 30 языков, изучал древние языки, практически владел основными современными европейскими, классическими и многими восточными. Кроме того, новопреставленный обладал высоким поэтическим даром, хорошо известны его переводы древнегреческих басен на русский язык и басен Крылова на английский язык. Епископ Даниил был большим знатоком и ценителем церковного искусства. Прекрасно знал архитектуру, иконописью занимался на профессиональном уровне, будучи учеником известного старообрядческого иконописца Пимена Софронова, создавшего школу русской иконописи в Америке (именно это будущего владыку впервые сблизило со старообрядчеством). Епископ Даниил очень хорошо знал знаменное пение, в совершенстве владел Богослужебным Уставом. С другой стороны, он не был исключительно кабинетным интеллектуалом. Так, например, в молодости он серьезно увлекался парусным спортом. Таким образом, можно сказать, что от нас ушел один из последних представителей дореволюционного поколения. Тех людей, которые были не только глубоко энциклопедически образованными, но и имели определенную широту знаний, умение услышать и понять представителей иных точек зрения. И именно в этом отношении кончина епископа Даниила – это великая потеря для всей Церкви.
- А чем лично для Вас стала эта потеря?
- Владыка Даниил – это один из тех людей, которые сыграли самую глубокую и определяющую роль в моей жизни, в моем пути в Русскую Православную Церковь. Наверное, было бы преувеличением сказать, что он привел в Церковь тысячи старообрядцев, но сотни – совершенно определенно.
- Отец Иоанн, расскажите, а как Вы познакомились с Владыкой?
- Это было почти 20 лет тому назад, когда открылись границы, и мы смогли беспрепятственно посещать своих братьев по вере в других странах. Одним из таких визитов стала поездка в США, куда я, на тот момент глава крупнейшей на территории бывшего СССР беспоповской поморской Рижской Гребенщиковской старообрядческой общины, получил возможность познакомиться с жизнью старообрядческой Америки. На тот момент мы знали, что в США еще с довоенных времен существуют 4 поморские общины, но практически ничего не знали об общине единоверческой. И вдруг во время посещения поморцев города Ири штата Пенсильвания мы случайным образом узнали, что в этом же городе существует некогда отделившаяся от поморской старообрядческая община, присоединившаяся к Русской Зарубежной Церкви.
- Батюшка, наши читатели едва ли знают о той общине, которую окормлял владыка. Не могли бы Вы вкратце рассказать об этой общине и ее присоединении к Русской Зарубежной Церкви?
- Костяк этой общины составляли русские эмигранты из Польши и Прибалтики, переселившиеся в Америку еще в конце XIX веке. Значительная их часть во второй половине XX века уже практически утратила разговорный русский язык, но сохранила приверженность к старообрядчеству. В 70-е годы прошлого века наставником Ирийской общины стал молодой и, в светском понимании, успешный адвокат Пимен Саймон, который в дальнейшем сыграл значительную роль в ее присоединении к РПЦЗ. Чтение святоотеческой и церковно-исторической литературы, Богослужебного Устава постепенно привело многих беспоповцев города Ири к мысли о ненормальности существования христианской общины без полнокровного церковного окормления. Без полноты иерархии и полноты Таинств. Нужно сказать, что по времени это углубление в существо и первопричины раскола, а также и новое осмысление реальности примерно совпало с деяниями Собора РПЦЗ 1974 года по отмене клятв на старые обряды, несправедливо положенные в 1666/67 годах. Эти деяния были во многом аналогичны постановлениям Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года, хотя происходили свершено независимо. Если в Московском Патриархате их инициатором стал приснопамятный для многих старообрядцев митрополит Никодим (Ротов), то в Зарубежной Церкви ведущую роль сыграли хорошо известные письма Александра Исаевича Солженицына к Собору РПЦЗ. А ведь нельзя не учитывать и то, что в Зарубежной Церкви к тому времени уже в значительной степени произошла своеобразная метанойя. Изменение обстоятельств ее существования и осмысление произошедшего повлекли за собой переоценку многих ценностей. Произошла, можно сказать, переориентация от дореволюционных синодальных традиций к образу Святой Руси. Это было особенно заметно в области церковного искусства – храмовой архитектуре, иконописи, но проявлялось и в более внимательном отношении к святоотеческому Преданию. И этого, несомненно, не могли не заметить жившие рядом староверы. Я бы не стал подробно останавливаться на истории контактов старообрядческого наставника Пимена Саймона с иерархами РПЦЗ (могу лишь заметить, что будущий владыка Даниил – в то время протоиерей Димитрий Александров – сыграл в них значительную роль). Но замечу, что уже в 1983 году около 80% прихожан Ирийской общины проголосовали за присоединение к РПЦЗ при сохранении собственных богослужебных и бытовых традиций. В этом же году о. Пимен Саймон был рукоположен блаженной памяти архиепископом Лавром (будущим Предстоятелем Зарубежной Церкви) в священнический сан.
- То есть это было присоединения на правах единоверия?
- Практически да. Причем, изначально оговаривались два существенных момента. Первое – право на особый общинный Устав, несколько отличающийся от типовых приходских уставов РПЦЗ, и в котором, в частности, было прописано право общины самой избирать себе священников из своей среды, а также право на самостоятельное управление собственным имуществом. И второе – основанное на деяниях Поместного Собора 1917-1918 гг., право на окормление собственным старообрядческим епископом, находящимся в прямом подчинении Первоиерарху Зарубежной Церкви. Оба условия не вызвали возражений со стороны Священноначалия РПЦЗ.
- И епископом был избран будущий владыка Даниил?
- Да, сомнений в кандидатуре ни у кого не было, хотя на тот момент отец Димитрий Александров занимался проповедью среди старообрядческих общин Австралии, но, по возвращении в Америку, принял монашеский постриг с именем Даниил и был рукоположен во епископа Ирийского, викария Восточно-Американской и Нью-Йоркской епархии РПЦЗ.
- И как это повлияло на саму общину?
- На протяжении последних 20 лет я несколько раз посещал г. Ири и могу твердо сказать, что эта единоверческая община находится в постоянном динамическом развитии. В отличие, кстати, от поморских общин, которые, увы, фактически на грани вымирания. Сегодня единоверческий приход Рождества Христова в Ири насчитывает несколько сотен прихожан и, надо заметить, это отнюдь не только местное население со старообрядческими корнями. Очень многие члены общины регулярно приезжают из других городов Пенсильвании и даже из других штатов. В свое время не без удивления я узнал, что среди прихожан единоверческого храма встречаются даже афроамериканцы. Так, протоиерей Пимен Саймон преподает в местном университете, и многие его бывшие и нынешние студенты приняли Православие именно в единоверческой общине. Кроме того, при приходе проходит активная внебогослужебная жизнь: регулярно проводятся конференции, фестивали русской культуры и т.д., и т.п.
- Но давайте вернемся к Вашему первому знакомству с владыкой. Какое он произвел на Вас впечатление?
- На тот момент у меня были только умозрительные представления о единоверии и единоверцах. Определенное уважение это движение вызывало у меня и тогда, но ни с одним единоверцем на тот момент я не был знаком даже в Советском Союзе (да и, прямо сказать, в СССР их тогда практически уже не осталось – возрождение российского единоверия началось как раз в начале 90-х). Именно поэтому в то время мною не в последнюю очередь двигало любопытство, а потому я с радостью согласился посетить Христорожественский приход в Ири. Сначала мы познакомились с отцом Пименом Саймоном, показавшемся мне совершенно искренним человеком, и из разговора с которым я узнал, что общину окормляет особый единоверческий епископ, который в то время жил отдельно от нее. И вскоре после этого наша хорошая знакомая – внучка депутата «царской» Государственной Думы от старообрядцев г. Двинска С.Р. Кириллова – Татьяна Маковски (прихожанка РПЦЗ, лично хорошо знавшая епископа Даниила) предложила познакомить нас с владыкой. Она пригласила его к себе в гости (владыка лично приехал на машине), и мы на протяжении всего дня с утра до вечера общались с ним. Впечатления от первой встречи были незабываемыми. Епископ Даниил поразил меня тогда буквально всем: и манерой общения, и своей простотой, и своими знаниями. А главное, пожалуй, своей искренней и глубоко прочувствованной болью за церковное разделение XVII столетия. И мне сразу стало ясно, что встретились мы в первый раз, но не в последний.
- И в дальнейшем Вы посещали владыку в каждый из своих визитов в США?
- Более того, все мои следующие поездки были четко ориентированы: в Пенсильванию, в единоверческий приход. И в один из своих приездов я остановился именно у владыки Даниила и прожил около двух недель в его домике, когда он уже переехал в Ири. Нужно сказать, что епископ Даниил до тех пор, пока не стал совсем немощным, самостоятельно управлялся по хозяйству, и мне каждый раз было очень неудобно, когда он после трапезы спешил сам вымыть посуду, а перенятие в этом инициативы стоило некоторых трудов. Причем, его действия были настолько простыми и естественными, что мое восхищение владыкой, внуком последнего российского губернатора Аляски только возрастало. Я ведь был только церковнослужителем и внуком старообрядческого церковнослужителя, лишенного в Российской империи почти всех гражданских прав. Ну и, разумеется, в течение всего этого срока мы ежедневно обсуждали множество вопросов, в том числе касающихся истории раскола. Нельзя сказать, что по всем моментам мы находили полное согласие, но, повторюсь, владыка Даниил всегда умел хорошо выслушать собеседника и понять его позицию. Но самое главное впечатления от владыки – это то, насколько он был светлый и молитвенный человек. Собственным глазами я видел, как он молится келейное правило, как воспринимал действительность, как реагировал на те или иные внешние обстоятельства. В чем-то, быть может, немного наивно, по-детски. Воистину он представлялся мне ангелом своей, небольшой числом, но сильной Духом Церкви – такой светлой была у него душа.
- А что давало Ирийской единоверческой общине то, что окормлял ее не простой священник, но архиерей?
- Основное пастырское попечение о членах общины осталось на священниках, которых там теперь трое. Им помогает несколько диаконов. Но, когда большинство членов Ирийской поморской общины решило присоединиться к Русской Зарубежной Церкви, изначально был поставлен вопрос о ее определенной автономности. А если говорить строго канонически, община, или несколько общин, окормляемых епископом, имеет всю полноту церковности, абсолютную полноту Таинств. Это очень важно для входящих в иную церковно-богослужебную и организационно-каноническую среду старообрядцев, так как они озабочены сохранением собственной идентичности.
- Отче, очень многие за последние дни вспоминали о сложной позиции епископа Даниила по отношению к воссоединению Московского Патриархата и Зарубежной Церкви. Не могли бы Вы прокомментировать этот момент, дабы развеять недоумения?
- Важно отметить, что эти спорные моменты были связаны не столько с самим владыкой Даниилом, сколько с его немощным и во многом беспомощным состоянием последних лет. В интернете была распространена масса лжи, согласно которой якобы отец Пимен чуть ли не держал владыку взаперти, не давая ему открыто выступить против воссоединения. С полным знанием дела я утверждаю, что это имела место откровенная ложь. Все последние годы своей жизни епископ Даниил был духовно и интеллектуально совершенно самостоятелен, хотя и, повторюсь, заметно немощен физически. Как мне кажется, накануне воссоединения рядом с владыкой постоянно находился келейник, принадлежавший к партии противников. И именно он приводил к епископу Даниилу людей, пытавшихся разыграть с ним вполне определенную антимосковскую политическую карту. Нужно сказать, что еще в 90-е годы мы неоднократно вели с владыкой разговоры на тему церковного единства, и он всегда последовательно выступал и за единство со старообрядцами, и за единство с Русской Православной Церковью. Пример тому – его неофициальный визит в Россию в начале 90-х, когда он посетил возрождающийся подмосковный единоверческий приход в Михайловской слободе, где вступил в молитвенное общение с единоверцами Московского Патриархата. Сейчас об этом уже можно говорить открыто. С другой стороны, он действительно осторожно относился к формату воссоединения, опасаясь того, что воссоединение станет простым присоединением, и Русская Зарубежная Церковь полностью потеряет свою автономию. Но все мы отлично знаем, что в итоге владыка Даниил четко обозначил свою позицию, полностью разорвав отношения с противниками воссоединения. И уже в июне 2008 года он, несмотря на свою физическую немощь, принял участие в рукоположении в епископский сан по древнему чину своего друга и ученика – игумена Иоанна (Берзиня), ныне – епископа Каракасского и Южно-Американского.
- И в заключение, отче, скажите, пожалуйста, чем, по-вашему, должна стать для всех нас светлая память о владыке Данииле?
- Я уже говорил об этом в самом начале нашей беседы, перечисляя главные черты владыки. Это живая, не превращенная в формальное правило, молитвенность, сердечная искренность и честность, умение и желание понимать другого. А самое главное – это, пожалуй, тот принцип, согласно которому он строил всю свою жизнь. Всегда и во всем поступать так, как если бы рядом с тобой в этот момент зримо присутствовал Господь. Любое действие священника, тем более архиерея, может иметь отклик в общественном мнении, с этим следует считаться. Но никак не более, чем с тем откликом, которое может ожидаться на каждое наше действие в том Царствии, которого мы чаем. Думаю, этот принцип епископа Даниила должен быть главным для каждого христианина.
